Снежный караул

Если спросить молодого человека, призванного на военную службу, как проходит время в армии, то услышишь в ответ: очень медленно, но очень быстро. Каждый день тянется мучительно долго, испытываешь такое чувство, что время остановилось и завтра никогда не наступит. Но вот прошел месяц, второй, а такое ощущение, что только вчера надел военную форму, даже не успел отвыкнуть от гражданской жизни. И все же ты понимаешь, как велика стала дистанция между тобой прежним и нынешним Можно по-разному относиться к армии, но романтика военной службы существует. Она властно берет тебя в свои руки и, если ты считаешь себя сыном Отечества, то будешь ей верен до конца своей жизни.
Еще будучи на производственной практике, Георгий обратил внимание на то, что все члены бригады, в которой он работал, не зависимо от возраста, практически постоянно и охотно вспоминают годы службы в армии.
На его вопрос: "Почему же вы не продолжили службу, если она оставила такой след в их жизни?" они как-то смущенно отвечали, что свой долг они выполнили, что все мужики одновременно служить не могут, надо кому-то и на гражданке работать. По их ответам Георгий чувствовал, что они чего-то недоговаривают….. Может быть, не хотят разрушать все то хорошее, что они взяли от армии….
Георгий вырос в семье военнослужащего. С раннего детства его окружали офицеры, друзья его отца, все они были фронтовиками, и по их рассказам у него сложилось впечатление о службе в армии, как о самой почетной и необходимой деятельности для мужчины. С первых дней службы Георгий увидел в армии не только положительные примеры, о которых читал в книгах и видел в кино. Как и в любой жизни, в армии существовали и уродливые явления, но к чести сказать, этот негатив не разрушил в его душе трепетного отношения к военной службе и по мере сил Георгий стремился честно исполнять свой долг солдата. А выполнение долга складывается из повседневной жизни, даже если ничего героического не происходит. И в этой обыденности формируется характер, выковывается мастерство, которые смогут проявиться в сложной обстановке. Георгий понял, что в армии, в устоявшимся укладе жизни надо с полной отдачей выполнить даже, на первый взгляд, несложную задачу, уже только потому, что она является частью всего комплекса, называемого военной службой. И, кроме того, выполнение этой задачи обязательно связано, в той или иной степени, с его сослуживцами. В этом он убедился на собственном примере.
Третий раз Георгий был назначен начальником караула по охране и обороне артиллерийских складов гарнизона. Состав караула был небольшой, порядка десяти человек, включая и его самого. Сами склады располагались в сопках, в нескольких километрах от поселка, поэтому караул доставлялся к месту службы на грузовой машине. Чаще всего для этой цели использовали ЗИЛ-151, реже ЗИЛ-157. На этот раз Георгию достался ЗИЛ-151, который не имел переднего моста и, по сравнению с ЗИЛ-157, обладал меньшей проходимостью. В феврале, не смотря на то, что световой день значительно увеличился по сравнению с декабрем, в 18 часов уже темно. Поэтому дежурный по части не стал затягивать процесс и, выполнив установленный Уставом ритуал, произвел развод суточного наряда. На его решение ускорить проведение развода повлияло и то, что начинался снегопад, очень быстро перешедший в метель. Снегопады на Сахалине обильные, способные в короткое время перекрыть снежными завалами все дороги. В этих условиях Георгий со своими солдатами выехал их гарнизона.
Сидя в кабине ЗИЛа, Георгий пытался рассмотреть через стекло дорогу. Это было сложно - свет фар упирался в сплошную стену снегопада. Как там в открытом кузове солдаты?... - подумал Георгий, и от этой мысли ему стало холодно, как будто он сам сидел с ними.
Сложности начались сразу на выезде из поселка. Метель так засыпала дорогу, что, во-первых, ее не стало видно, а во-вторых, колеса машины увязли в снегу по самые оси. Попытка пробиться через снежный завал путем раскачивания машины "назад-вперед" привела к тому, что колеса еще более увязли в снегу. Пришлось спешить солдат чтобы откопать колеса, сдать назад и попытаться преодолеть возникшее препятствие с ходу. Этому мешали метель, мороз и вся экипировка караульных. Три солдата передали свои автоматы оставшимся, которые укрылись от ветра за бортом машины, и принялись ногами отбрасывать снег, так как ни у них и у водителя не было лопаты. На их счастье послышался шум мотора и рядом остановился тягач. Это была удача, так как по этой дороге редко ездили машины, а тем более в ночное время. Негласный закон на Сахалине гласил: "Обязательно окажи помощь попавшему в беду на дороге, подвези "голосующего", завтра ты можешь оказаться в таком же положении - помогут тебе". Все офицеры дивизии соблюдали его, несмотря на запреты, основанные на том, что дивизия находилась в пограничной полосе. Командование смотрело на такое положение сквозь пальцы, действуя по принципу - не пойман, не вор.
Подъехавший тягач направлялся на лесосеку и, тем не менее, водитель сразу оценил обстановку и бросил буксирный трос водителю ЗИЛа. После этого освободить машину из снежного плена было делом нескольких минут. Георгий от души поблагодарил водителя тягача и взглянул на часы. Стрелки показывали 19 часов. В это время караул уже должен был быть на месте. Надо было торопиться. Караул, который они должны были сменить, нес службу уже больше суток, и Георгий подал команду двигаться дальше.
Водитель повел машину на первой передаче, чтобы больше не увязать в снегу и на малой скорости можно было, хотя и с большим трудом, разглядеть дорогу. Тем не менее, через полкилометра машина опять забуксовала в глубоком снегу и остановилась окончательно. Все попытки сдвинуть ее с места не привели к успеху, а вероятность, что опять появиться тягач равнялась нулю. У Георгия мелькнула мысль вернуться в гарнизон, взять тягач и на нем пробиваться в сопки к складам. Но он отмел ее по нескольким причинам: во-первых, это займет как минимум часа три-четыре, а они уже потеряли два часа. Во-вторых, это значило, что он испугался трудностей и не смог сам решить такую простую задачу, как сменить в карауле таких же солдат, как и он. К нему подошел сержант Зборевский.
- Товарищ лейтенант, надо идти пешком, и так уже потеряли много времени.
Верное решение было подсказано. Водителя отправили в гарнизон, благо до него было не более километра. Ориентиром для него служила колея, которая быстро засыпалась снегом. Остальных, построив в колону по два, чтобы не потеряться в снежной круговерти, Георгий повел вперед. Направление выдерживалось по вершинам
сопок, выделявшихся более темными пятнами, чем окружающая мгла. Снег местами доходил до колена, ветер дул в лицо и все это резко снижало скорость движения. Кроме того, Георгий боялся, что кто-нибудь из солдат отстанет, потеряется и замерзнет. Поэтому через каждые сто метров он оборачивался, проверяя все ли на месте. Колонна все больше и больше растягивалась вдоль дороги, пришлось возвращаться в конец колонны и подгонять отставших. Держись ребята, осталось немного, - подбадривал солдат Георгий.
В этом не было необходимости, ни один из солдат не жаловался на усталость. Что из того, что метель? - не в первый раз! По сравнению с ними Георгию было легче, - кроме пистолета и планшета ничего больше не отягощало его. У солдат помимо автоматов с подсумками были вещмешки с продуктами, пулемет и канистры с дизельным топливом для электростанции. Согнувшись под тяжестью ноши, закрывая лица от пронизывающего ветра, бросавшего в глаза колючие снежинки, и кутаясь в обычные шинели, солдаты шли в сопки. Некоторые, повернувшись спиной к ветру, образовали кружок и закурили. Георгий не стал запрещать им курить на ходу. Стоять на месте - значит мерзнуть, да и время заставляло их спешить. Шли молча, только изредка перебрасываясь незначительными фразами, не имеющими к настоящему отношения.
Георгию было жарко, он чувствовал, как под кителем по спине стекают струйки пота. Ему приходилось пробивать дорогу в снегу, да еще пробежав назад, убедиться, что все на месте, вернуться вперед и снова пробивать дорогу. Время, казалось, остановилось, и не было ничего кроме этой метели и дороги, конец которой где-то далеко… Поэтому когда дорога резко пошла вверх и послышался шум воды в ручье, который не замерзал даже в сильные морозы, Георгий понял, что они пришли. Машинально взглянув на часы, он отметил, что весь путь от гарнизона до складов занял три с половиной часа.
Караул встретил смену радостными возгласами. Начальник караула капитан Кузнецов, розовощекий увалень, сказал Георгию, что водитель добрался до гарнизона и сообщил дежурному о принятом им решении.
Георгий по телефону доложил дежурному о прибытии на место и о том, что приступил к смене. Тот одобрил его действия и сказал, что уже выслал тягач, который должен будет забрать смену. Только сейчас Георгий обратил внимание на то, что ветер стих, метель прекратилась и начал усиливаться мороз.
Смена караула прошла довольно быстро и капитан Кузнецов вывел своих солдат на дорогу. Он не стал ждать машину. Неизвестно когда она придет по занесенной снегом дороге, а спускаться с сопок легче, чем подниматься, выигрыш во времени несомненный.
До этого времени Георгий внутренне гордился собой. Еще бы, такое испытание он выдержал. Но после этих слов понял, что это было обычным делом для людей в погонах, и ничего героического в его поступке нет. Пока они добирались до места, караул также продолжал нести службу, хотя они были в наряде больше суток и теперь им придется проделать тот же путь, что и Георгию с его солдатами. Осознав это, Георгий с особой теплотой попрощался с капитаном. Он пожелал уходившим доброго пути, понимая, что остается в тепле, а тем предстоит долгий путь на морозе и, в лучшем случае, они придут в гарнизон около полуночи.
Стыдно за свои мысли Георгию не было уже потому, что никому их не высказывал. Он чувствовал, что эта ночь сблизила его с солдатами. Они делали одно дело, испытывали одни трудности и вместе их преодолели. Теперь между ними установились отношения, которые в Уставе не записаны, но предполагаются самим духом Устава и без которых военная служба становиться обузой. В этом случае тобой овладевает одно только желание - скорее бы она закончилась. Подавляющее большинство солдат мечтают побыстрее вернуться домой. Но ни одна из причин, побуждающих их к этому, не бывает так сильна, как чувство душевного одиночества, от которого могут спасти только друзья.
Солдаты выполняли привычную работу, и Георгию ничего не оставалось другого, как приступить к исполнению обязанностей начальника караула. Снега было столько, что трехметровые колья, расставленные по периметру и опутанные колючей проволокой, торчали из снега на высоту сантиметров двадцать. Поэтому при смене караульных приходилось идти по узкой тропинке, проложенной часовыми, и где снег лежал плотным слоем. Стоило сделать шаг в сторону, и можно было провалиться под снег, что называется, с головой.
Еще в первый раз, когда Георгий был начальником караула, он обратил внимание на некоторые несуразности в расположении складов. Сегодня же, под воздействием не прошедшего возбуждения, его обуревала жажда деятельности. Случайно услышанный разговор двух караульных, навел Георгия на мысль провести оценку расположения объекта с учетом особенностей местности. Дело в том, что на стене висела схема расположения постов и маршрутов движения часовых, но на ней не были отмечены особенности рельефа.
Мороз все более усиливался, и смена часовых проводилась через час. Рядовые Суфьянов и Абрамович (очень удачно!!!!!), сменившись с поста, развешивали свои шинели возле печи, чтобы потом надевать их уже теплыми. Лицо Суфьянова было покрыто угревыми прыщами, и он всегда говорил недовольным голосом. Абрамович же был здоровяк, что называется кровь с молоком.
- Я чуть в штаны не наложил, когда ты кинул в меня снежком, - ворчал Суфьянов, - думал граната летит.
- Да это я хотел тебя предупредить, что скоро смена и не надо далеко отходить от караулки, - оправдывался Абрамович.
- А ты попробуй в темноте отличить гранату от снежка, - продолжал ворчать Суфьянов.
- Ладно тебе, пойдем лучше спать, скоро опять на смену, - ответил ему Абрамович, и они уже через несколько минут спали, тесно прижавшись друг к другу.
Именно упоминание о гранате и натолкнуло Георгия на мысль начертить схему. Когда она была готова, то Георгий убедился, что практически со всех сторон к объекту можно было незаметно и бесшумно подойти на расстояние броска гранаты. При этом, как бы бдительно ни несли службу часовые, они ничего бы не заметили и не услышали. Создавалось впечатление, что склады были специально расположены в таком месте, чтобы их мог уничтожить любой, даже слабо подготовленный, диверсант.
Георгий показал свою схему сержанту Зборевскому.
- Тут надо учесть еще то, что летом освещение периметра направлено на часовых, а не на подходы, - заметил сержант, - ты как на ладони, а через освещение ничего не видишь. Мы тут все как заложники. Если рванет, никто в
живых не останется. Года два тому назад по караулу стреляли из проходящей машины, а часовые даже не успели среагировать, как машина уже была за поворотом.
- И выезд со складов затруднен, - заметил Георгий, - на этом спуске машинам трудно разъехаться.
- Мало того, - продолжал сержант, - даже если часовой будет стрелять, мы здесь ничего не услышим из-за того, что постоянно молотит дизель.
Только сейчас Георгий обратил внимание, на то, что шум дизеля от электростанции, заглушал все остальные звуки с улицы.
- На той стороне реки, продолжал сержант, - говорят, во время войны был подземный японский госпиталь. Вот если бы там расположить склады, ни одна бомба бы не пробила сопку, и подходы можно было бы держать
одним пулеметом.
- Но тогда подойти к складам можно было бы только по мосту, который легко разрушить, - возразил Георгий, - и они оказались бы отрезанными от гарнизона.
- Можно проделать в сопке секретный проход, выходящий на другую сторону, и по нему осуществлять вывоз боеприпасов, - предложил сержант.
- Неужели у командования не возникли такие мысли, - удивился Георгий, - ведь это решение очень выгодно со всех точек зрения.
- Кто его знает, какие у командования соображения, - философски заметил сержант, - наше дело охранять то, что есть.
На этом они закончили решение "стратегических" проблем и занялись более прозаическими делами. Сержант пошел спать, а Георгий начал одеваться, чтобы произвести очередную смену. Проходя по маршруту, Георгий убедился в правильности сделанных выводов. Когда он потом поделился своими наблюдениями с Егорушкой, тот, как всегда, пожал плечами и рассудил, что пусть об этом думает командование, им за это платят больше чем, каким-то командирам взводов.
Тем не менее, на всякий случай, Георгий каждый раз, когда инструктировал часовых перед заступлением в караул, давал им различные вводные, в которых обязательно было предусмотрено нападение на объект с различных направлений.
Для солдат это становилось своеобразной игрой. Они даже вступали в споры по поводу своих действий в той или иной ситуации, предусмотренной вводной.
После этого случая, Георгий еще несколько раз был начальником караула. Но никаких примечательных случаев с ним больше не происходило, если не считать потери, при перевозке с одного склада на другой, нескольких ящиков с противотанковыми минами. Ящики быстро нашли на дороге и вернули, но к этому случаю Георгий не имел отношения, если не считать того, что он в это время был начальником караула. Перевозку осуществляли офицеры полка, они же и отвечали за сохранность перевозимого груза.
Склады остались на прежнем месте, и другие офицеры продолжали охранять их. У них тоже возникали мысли о нерациональном расположении объекта, но никто к их мнению не прислушивался.
На другой день, не смотря на сильный мороз, смена прибыла вовремя. Если даже этот случай и сохранился в памяти у солдат, то только как рядовой эпизод их службы.