***
- Папа звонил. Сказал, что уезжает на две недели…. - положив трубку, растерянно произнесла Лиза.
Я промолчала, стараясь не встречаться с дочерью взглядом… Внутри словно что-то расслабилось. Игорь уезжает и это означает, что я не увижу его целых две недели. Наверное, это к лучшему…. Две недели сама с собой…
- Мам, может…позвонишь ему?
- Не буду… Так лучше…
- Ты прости, что я вмешиваюсь… - Лиза нервно покусывала губы, - но…вы с папой что…разводитесь?
- Я не знаю, - выдохнула я. – Я ничего знаю….

***
- Знаешь, Ветка, - затянувшись и выпустив дым в форточку, изрекла Алка, - тебе пора к психологу! У меня есть одна знакомая – зашибись, какой специалист! Она тебе мозги промоет, и ты успокоишься. Игорь твой вернется, а ты как новенькая!
- Да ты что?! – искренне ужаснулась я. – Да никогда в жизни я не смогу рассказать постороннему человеку о том, что со мной произошло!
- Ну и копошись тогда в своих страданиях! Рефлексируй и рыдай сутками напролет! – Алка выдернула из пачки очередную сигарету, - значит, тебе так нравится!
- Не нравится мне так, - обиженно промямлила я, и слезы снова покатились по моим щекам.
- Тогда сейчас же звоним ей и… ноги в руки! Если она еще сможет тебя быстро принять…

Не знаю, что именно Алла рассказала своей знакомой (сама я во время их телефонного разговора по приказу подруги удалилась в другую комнату), но та согласилась принять меня этим же вечером после всех назначенных клиентов. Поэтому уже через два часа я оказалась в уютной квадратной комнате с высоким потолком и стенами цвета спелого персика. Французское окно в роскошном эркере было обрамлено длинными гардинами из тафты и органзы зеленовато-коралловых оттенков. Они словно стекали с потолка и образовывали на полу переливающиеся лужицы. В эркере стояла низкая оттоманка с обивкой из старо-розового гобелена на изогнутых деревянных ножках в форме львиных лап и изящный круглый столик с двумя креслами. В центре кабинета на полу лежал круглый ковер с темно-зеленым орнаментом по терракотовому полю. Справа от входа стояло низкое кабинетное пианино такого же рыжего оттенка вишневого дерева, как и вся остальная мебель. У противоположной стены разместилась старинная горка и бюро с многочисленными ящичками и дверцами. В крохотных замочных скважинах торчали миниатюрные ключики, украшенные шелковыми кистями кораллового цвета. Никаких компьютеров, принтеров и прочей офисной начинки. В кресле возле бюро, развернувшись ко входу в комнату, сидела хозяйка кабинета, приятная женщина лет пятидесяти, и с нескрываемым любопытством рассматривала меня своими кошачьими зелеными глазами.
- Добрый вечер. Я от Аллы, меня зовут Виола, - справившись с волнением, сообщила я.
- А меня Ольга, - она указала мне на кресло в центре комнаты. – Присаживайтесь, и я вас внимательно слушаю.
В ее взгляде была какая-то хитринка. На какое-то мгновение мне даже показалось, что она надсмехается надо мной… Но это, как ни странно, очень располагало…Я вдруг поймала себя на мысли, что мне сейчас не хватает именно такого отношения к себе!
- Ну?....- она заглядывала мне в глаза. – Что вас привело?...
- Я влюбилась и…все время плачу…- еле закончила фразу я и полезла в сумочку за платком.
- А кто вам мешает? – она всплеснула руками. - Плачьте!
Я подняла на Ольгу удивленные глаза.
- Да-да, плачьте, если хочется! Не надо себя сдерживать.
- Да….хорошо…то есть, я сейчас постараюсь успокоиться и рассказать вам всё по порядку.
Ольга встала с кресла, подошла к горке и достала оттуда бутылку вина и два бокала.
- После вас никого сегодня не будет, - ответила она на мой удивленный взгляд, - чуть-чуть можно.
Вино оказалось терпким на вкус, но в целом очень приятным.
- Давай на «ты», если, конечно, не возражаешь? – поставив на столик свой уже пустой бокал, предложила Ольга.
- Так даже проще, - словно за соломинку ухватилась я и начала рассказывать все как есть, с самого начала…

- Так чего же ты хочешь сейчас больше всего? – спросила Ольга после того, как я закончила описывать ей события последних дней.
- Даже не знаю…
- Знаешь! - она хитро прищурилась, - прислушайся к себе и ответь первое, что приходит на ум.
Я закрыла глаза на несколько секунд, и меня осенило:
- Да, я знаю! Теперь я хочу, чтобы он всю оставшуюся жизнь любил меня, мучался и знал, что я никогда не буду ему принадлежать! Вот!
Я выдохнула и почувствовала, как легко вдруг стало на сердце.
- Следовательно, ты уже приняла решение, так ведь?
- Да, я останусь с мужем, - уверенно сказала я и удивилась своей собственной решимости.
- И ответь мне теперь, действительно ли ты влюблена?
- Нет, - я решительно замотала головой.
- Вот и тело твое об этом же говорит, голова в частности, - кивнула Ольга.
- Так что же я тогда к нему испытываю? – растерялась я, понимая, тем не менее, что он мне далеко не безразличен.
- А к нему ли? – озорные чертики снова запрыгали в глазах моей собеседницы…
- Нет, не к нему. Я к себе испытываю…
- Что именно?
- Жалость… - глаза снова наполнились слезами, - мне до сих пор себя жалко и…больно. Очень больно…
- И как давно тебе больно?
- Очень давно… - я задумалась, - с того самого времени… почти двадцать пять лет мне больно. Веришь, мне все эти годы было больно вспоминать о том периоде! Я даже название городка произносила и чувствовала, как в горле появляется комок, как тяжесть снова давит на сердце… Седьмой класс, я совсем ребенок, все против меня… Даже мама…
- Мама?
- Да, даже она как-то сказала, что отправит меня к бабушке, если я не перестану ее позорить!
- Каким образом?
- Да у меня смелости не хватило тогда об этом спросить, - уже почти рыдала я, - мне хотелось спросить, но я побоялась, что услышу в ответ что-то совершенно ужасное… Мне страшно было услышать что-то грязное о себе и своем чувстве, понимаешь? У меня до сих пор обида на себя, что я не спросила тогда маму!
- Спроси сейчас!
- А ты думаешь, я этого не сделала? Она не помнит такого, просто не помнит…
- Зато ты не забыла.
- Да разве это можно забыть?! Я – маленькая обиженная девочка- прихожу в класс, где со мной никто не разговаривает… и он смотрит на меня с ненавистью… За что?! У меня перед глазами до сих пор его лицо… Он улыбается, но совсем не так как раньше… Он улыбается злорадно…
- И какие твои чувства?
- Я ненавижу его! Мне хочется сделать ему больно!!! Чтобы он плакал, как я!
- Отомстить?
- Да, я хочу ему отомстить!
- Но ведь ты уже отомстила ему?
Я не вытирала слезы, они просто лились по щекам, смывая остатки тщательно нанесенного утром макияжа.
- Отомстила? – тихо переспросила я Ольгу.
- А разве нет? Разве он не сходит с ума?
- Наверное…
- Так почему же тебе до сих пор хочется плакать?... Ну?
- Тяжело. Словно камень на душе лежит…
- Камень говоришь? Какой он?
- Большой и тяжелый…Знаешь, такой гладкий темно-серый голыш…
Ольга встала и через французское окно вышла на террасу. Через несколько секунд она вернулась с камнем, точь-в-точь таким, как я представила!
- Вот, на альпийской горке лежал. Теперь он твой, - она положила его на столик прямо у моих колен.
Словно завороженная, я смотрела на это каменное олицетворение собственной боли, обиды и жалости к себе. Я снова почувствовала себя маленькой девочкой, которую несправедливо обидели…

… «Я тебя ненавижу!» - выведено неровным мальчишеским почерком на клочке тетрадного листа в клеточку. Моё сердце сжимается, как воробышек морозным зимним днем… Я чувствую у себя на затылке его взгляд. Он сидит несколькими партами позади меня и наверняка сейчас следит, как я отреагирую на его записку. Я оглядываюсь – так и есть, Левашов следит за мной со злорадной ухмылкой на губах, его глаза холодные и злые.
Кровь приливает к моим щекам. Почему?!.... Что произошло? Почему Максим написал мне это?...
- Васнецова, встань! – раздается голос нашей классручки.
Я встаю и только сейчас понимаю, что весь класс теперь видит, как я плачу. Но даже это для меня сейчас не главное. Главное – это вопрос: за что Левашов меня ненавидит?...
- Иди умойся! – отдает приказ Любовь Петровна и в ее глазах читается удовлетворение. – Развели тут любовь, сопляки! – торжествующе добавляет она, а я вылетаю из класса…

- Тебя тогда сломали, - услышала я спокойный голос Ольги, - и если ты сейчас сумеешь прожить ту ситуацию заново и распрощаешься с обидой и жалостью к себе, очень многое в твоей жизни изменится. Ты начнешь дышать по-другому, действовать по-другому.
- Я снова проживаю ту ситуацию? – до меня вдруг дошла суть того, что происходит на самом деле.
- Конечно. Ты снова испытываешь то чувство к тому мальчику. Ты снова девочка из седьмого класса. Тебя снова легко ранить… Твоё чувство – это та любовь, зародившаяся в ранней юности и проросшая сейчас… Зачем?... Да затем, что гештальт должен быть завершен! Затем, чтобы ты, наконец, рассталась со своей болью, Вета!
- Вета?... – моё сердце пронзила острая боль, - почему ты назвала меня так?....Меня так никто не называл, кроме…
- Не спрашивай, я не знаю ответа на этот вопрос. Назвала и всё, значит, так надо…Что ты чувствуешь сейчас? Тебе больно?...
- Да, очень больно…
- Если бы это была любовь, новое светлое чувство – ты бы парила, а тебе больно…. Больно, потому что болит старая рана. Понимаешь? Это старая боль…
- Как правильно ты сказала. Старая боль… Вот, что я чувствую… Старая-старая боль, старая обида…
- Тебе послали такую чудесную возможность прожить заново кусочек своей юности и исцелиться от многолетней боли, понимаешь?.... Ничего не происходит случайно. Ты встретилась с ним, а, значит, так тому и быть. Теперь прочь старая боль! Да?
Я улыбнулась сквозь слезы.
- А главное, - Ольга кивнула на камень, - эта боль теперь перед тобой! Ты будешь плакать, твои обиды будут уменьшаться…Ты будешь смотреть на камень и замечать, как мало в нем, под ним или вокруг него осталось твоей жалости к себе, твоей боли.
Я подняла на Ольгу заплаканные глаза:
- Ты хочешь сказать, что я смогу выплакать это всё?...
- Конечно сможешь… А когда камень будет совершенно пуст, ты выкинешь его куда захочешь или…отдашь ему.
- Зачем?
- Чтобы он помнил о тебе всю жизнь, ты ведь этого хочешь?!
- Очень хочу! – честно ответила я и добавила: - И мне совершенно не стыдно за свое желание!
- Имеешь право, - тихонько засмеялась Ольга…

***
Я шла по вымощенному плиткой тротуару, стараясь не наступать на квадратики терракотового цвета и совсем не переживая о том, что со стороны я смотрюсь по меньшей мере странно – заплаканная тетка с вихляющей походкой….
Выходит, я снова там, в своей ранней юности… Барахтаюсь в той еще обиде и никак не хочу покончить с нею раз и навсегда?... Или теперь наконец-то захотела и смогу?... «Тебе послали такую чудесную возможность прожить заново кусочек своей юности и исцелиться от многолетней боли, понимаешь?....» - всплыли в памяти слова психолога. Значит, я просто вернулась в свое прошлое. Заново прожила один день оттуда… Свою юность, а, значит, …утро! Да-да, это было просто утро прошлого дня… Я прожила это утро и всё!.... А день будет уже в настоящем, и, тем более, – вечер…
У меня в сумке ожил мобильник. Звонил Игорь.